в этом суть – ничего не вечно, никто не вечен.
мы живём одинаково больно, бесчеловечно.
одинаково спим по ночам, просыпаясь утром.
одинаково прячем вселенные в тёплых куртках.

в этом суть всех вещей, квинтэссенция мироздания –
ничего не останется,
мы ничего не оставим.

эти здания,
паркинги,
моллы,
метро
и пробки,
мы – всего лишь обломки на дне мировой коробки.

всё весьма однозначно, без выборов/переборов:
поедаем себя, как мифический уробо́рос.
философия, книги, картины, стихи и музыка –
всё останется погребено́ во вселенской мусорке.

ты стоишь на распутье – хтоническом перекрёстке.
если думаешь плоско, то вряд ли сойдёшь с помоста.
мир тревожный и грозный готовит одни лишь ро́зги.
боль является частью роста.
всё очень просто.

в этом суть.
и, чем раньше поймёшь ты, тем будет легче.
к чёрту речи о вечном.
не лечат они.
увечат.
чёт и нечет.

ты пялишься в бездну, она – в тебя.
ты теряешь желание что-либо потерять
и находишь себя в каждой клетке пустой тетради.

всё, что было дано изначально, ты тратишь…
тратишь…
остаёшься частицами самости в дневниках
и не знаешь, как выбраться.
выплыть бы, да никак!

и вникай, не вникай – всё равно возвратишься к сути:
тот, кто судит о судьбах других, сам приходит к судьям,
чтоб они осудили его – бесконечный цикл.
эта жизнь – та же смерть.
не брани её и не цыкай.

в этом суть – мы живём одинаково однообразно.
эта жизнь на потом.
мы оставим её на праздник и до лучших времён,
когда мы станем лучшей версией.

но приходит момент и в твоей голове отверстие
пулевое тебя убивает быстрей, чем Winston.
ты всё шёл в никуда и однажды остановился.
ты – простой человек, называющий Землю «домом», –
обречён в ней лежать бездыханно, в гробу бездонном.

в этом суть – ничего не вечно, никто не вечен.
мы – всего лишь попытка в счастливую бесконечность.
мы пришли, чтоб уйти.
родились умереть туристами.

это исповедь.
это искренность.
это истина.


(с)И.Врублевский

​​ничего не было.
болело небо, кашляло, моросило дождём.
он ждал зарплату, квитанции, кофе в кофейне на Пушкинской.
он ждал тебя. долго. казалось, так больше никто не ждёт.

мир рушился.

когда-то всё было ярким, всё было красочным.
вы были счастливы, как дети, играющие в песочнице.

мир корчился
то ли от боли, то ль от того, что обоих вас потерял.

как ему тут без тебя?
плохо.
надеется, что ты счастлива, что больше не одинока.
машешь кому-то из о́кон.
надеется, что тебе хорошо.
(ещё не декабрь, но холодно. снег пошёл
по улицам, где не целуются ваши тени...)
надеется, ты не забыла кормить кота и поливать растения.
не знает, когда на теле его зарубцуется шов.
надеется, что тебе отболело.
но он, неврастеник, всё ждал тебя,
ведь мы постоянно чего-то ждём,
а потом приходим смотреть на то, что осталось от ожиданий.

время же тает…
мы трогаем мёртвое тело его
уже неживыми руками.

он отпускает и с каждой попыткой забыться становится легче
давящий вечер.
ноябрь — отличный повод писать о грусти.
скоро отпустит.
вместо любви он дарит тебе произведения
про изведения, про доведение автора до самоубийства.
жизнь — не красивая басня с моралью и смыслом.
жизнь — это книга без права быть переизданной.

ничего не было.
болело небо то ли ангиной, то ли чем посерьёзней.
маленький мальчик запутался в теле взрослого,
обескуражен вопросами более взрослых взрослых.
выжат, как губка, как полугнилой лимон.
вместо желания выжить — стихи клеймом.
счастье — на ко́н, чтобы всё проиграть целико́м.
ищет глаза́ми, ведь запах её духов так будоражит.

ищет глаза́ми, как выброситься бы за́ борт,
чтоб не писать ни о ком.
ни о ком.
ни о ком.
потому что страшно.

это страшнее, чем про́пасть и темнота.
это всегда начинается именно так:
с оглушающего «mayday»;
с крика о помощи;
с честного «я люблю тебя»;
с честного «я навряд ли тоже»;
с честного «мы расстаёмся. оставлю ключи в прихожей»;
с честного «мне никто не сможет тебя заменить»;
с честного, но неуместного «извини...»

ничего не было.
болело небо. все приходили с небом прощаться.
текст о любви на асфальте со временем смылся.
очень жаль, что автору пришлось позабыть про счастье
для того, чтобы творчество обрело хоть какой-то смысл.

ничего не было.
что ни день, так новая мантра и медитация:

не влюбляться!
не целоваться!
не прикасаться!

потому что иначе программа закончит сбоем.
потому что картина испортится,
краски высохнут,
поломается мастихин.
потому что никто не знает как тяжело и больно
писать стихи.

ничего не было.
болело небо, кашляло, моросило дождём.
он ждал посылку с Озона, кофе в кофейне на Пушкинской.
он ждал тебя. долго. казалось, так больше никто не ждёт.

мир рушился.
что-то внутри тоже рушилось.


(с) И.Врублевский

мне жаль, что всё закончилось вот так:
гвоздики две на кладбище надежды.
и наши души в траурной одежде.
и почву размывает слёз вода.

мне жаль, что всё закончилось вчера.
из нас двоих мы оба виноваты.
в нас умер каждый слог и каждый атом.
мы состоим из драм и прочих ран.

мы состоим из чувства пустоты.
мы – две души, и мы друг друга душим.
давно на «ты», но я тебе не нужен
и, оказалось, ты мне тоже...

ты
осталась солью на моих щеках,
осталась болью. более не ранит
никто другой. мы — фото на экране
любви, от коей больше ни-чер-та.

финал. черта. читай меня меж строк.
стихи, что я писал тебе при встрече.
ты засыпала с ними каждый вечер,
и каждый вечер был я одинок.

всему итог:
меня убьёт праща.
тебя – печаль, вино, пустые речи.
не ждать пощад, не обнимать за плечи.

не завтра,
но однажды
станет легче.

мне жаль, что всё закончилось.
прощай.


(с) И.Врублевский

в кармане куртки – билет на поезд, конфета, «Marlboro» и пятак.
когда закончится эта повесть, во мне останется темнота.

снаружи мир как картины Босха – гротеск фигур отражает быт.
сегодня понял: любовь – не роскошь.
любовь – потребность и бич судьбы.

я состою из чернильных пятен. от новых платьев я – лишь лоскут.
пока одним этот мир понятен, иные множат в себе тоску.

а я брожу по осенним скверам, броню отчаянья нарастив.
сплавляю вместе добро и скверну и трансформирую в нарратив.

тоска по прошлому – это му́ка.
обида – нищенское тряпьё.
я верил каждому, потому как не знал, что это меня убьёт.

и небом стал потолок и стены, а солнцем – лампочка Ильича.
я обездвижен.
я – просто тело, в котором вместо любви – печаль.

в нём не осталось живого, кроме фальшивых строчек. как в полусне,
пишу, иначе меня накроет быстрей, чем выпадет первый снег.

и сердца камень болел да ёкал, а голос в трубке в конце фонил.
из «близких» переросли в «далёких».
из «я люблю тебя» в «не звони».

в кармане куртки – билет на поезд, конфета, «Marlboro» и пятак.
стихи, что раньше читал запоем тебе, не стоили ни черта.

но, знаешь, ты придавала силы.
я думал, это меня спасёт.
и в этом тексте ты – просто символ,
тогда как в сердце моём ты – всё.


(с) И.Врублевский

здравствуй, милая! город здесь плачет и октябрит.
мы не виделись столько, что время устало ждать.
я немного осунулся. купол бетонных плит
заключил тело в клетку, закрыв позади гештальт.

опадают багряные листья сухим ковром.
эта осень влюбляет, мой разум теплом пьяня.
я не встречу, наверное, в вечности никого,
кто бы так же, как ты, смог однажды понять меня.

здравствуй, милая! знаешь, я помню твои глаза.
помню, как я смотрел в них, пытаясь не утонуть.
нужно было оставить всё в прошлом. дурак. как знал —
без твоих поцелуев я вряд ли дождусь весну.

в этом городе больше хороших нет новостей.
разговоры о нас (но не с нами) стремятся к нулю.
и так вышло, что даже субботы ценнее здесь,
чем банальные фразы, в которых осталось "люблю".

пряный утренний воздух овеет меня пыльцой
смелых воспоминаний, из недр рождая стон.
здравствуй, милая! веришь, я помню твоё лицо.
в этом городе больше тебя не затмит никто.

я тебе не писал: то квартира не та, то дом —
отговорки и ложь. я ведь просто не знал зачем…
ты давно отыскала пристанище в ком-то другом.
ты давно сладко спишь на точёном чужом плече.

я не тот уже славный мальчишка. я обнищал.
очень сложно влюбиться по-новой, наладить режим.

здравствуй, милая, нежная, добрая!
и прощай.

эта осень — последнее, что я смогу пережить.


(с) И.Врублевский

и уже неважно, кому и какие стихи, какие душевные манифесты.
если они не лечат — это очередное фальшивое снадобье.
надо понять: ты стал просто человеком, вырванным из контекста,
а людям такие, знаешь ли, вот ни разу не надобны.

ты можешь себя раскроить на цитаты, придумать себе религию,
возвести свои мысли в мисте́рию, в некий культ,
заменить священную Библию своими паршивыми книгами,
только кроме тебя это не нужно ведь никому.

я ведь знаю, как это сложно, как это невыносимо,
когда от тебя отрекается каждая новая мысль.
ты можешь придумать бога, потом ещё и ещё, пока не иссякнут силы,
но зачем человеку без веры лишённый смысла политеизм?

и становится даже неважно, кому вся проза твоя и поэмы.
кому эта музыка, если её не поставить даже на фон?
ты можешь чувствовать себя песчинкой в огромной холодной Вселенной,
но в то же время быть целым миром для кого-нибудь одного.

люди не изменяются, но изменяют.
как реки меняют русло.
как бы долго ни шёл спектакль, однажды актёр покидает сцену.

тот день, когда я осознал, что совсем ничего к тебе больше не чувствую,
стал для меня самым значимым,
не иначе как самым ценным.


(с) И.Врублевский

мы играли во взрослых.
играли в кино и книжки,
во влюблённых и одиноких, в ненужных, лишних.
мы играли в детальки из Лего (потом – из се́рдца).
мы, играя, искали того, с кем легко согреться.

мы ходили по миру, искали себе подобных,
но всегда возвращались к себе. в полумраке комнат
мы просили всегда одного и того же – света.
мы искали ответы.
искали всю жизнь ответы.

мы играли во взрослых.
не в куклы, не в автоматы.
мы узнали, что значит госпошлина и квартплата.
не дышали на ладан и ладно. хоть все там будем.
мы играли во взрослых, а взрослые – тоже люди.

за красивым фасадом скрывали в шкафах скелеты.
ждали зиму затем, чтоб молить о приходе лета.
в настоящем иль в прошлом, в Саянах ли, в Аппалачах –
мы играли во взрослых, которые тоже плачут.

мы искали ответы, ведь жизнь – череда вопросов.
мы играли во взрослых, погибших от передоза
недосказанных слов, нерастраченных чувств, эмоций,
бились на́ смерть за тех, для кого наше сердце бьётся.

мы ходили под Богом и всё же искали Бога.
все дороги вели нас к родительскому порогу.
самым главным уроком не стал ни один из школьных.

боль проходит,
а значит не может быть вечно больно!

мы клялись быть другими и всё поменять местами.
ненавидели взрослых, но сами же ими стали.
в одиночестве спален, в Испании ли, в Бейруте
мы – такие, как есть.
и другими уже не будем.

мы играли во взрослых.
не в салочки и не в прятки.
мы играли в слова «мне нормально» и «я в порядке»,
в «я люблю тебя», в «я ненавижу твои морали».

мы играли во взрослых.
и, кажется, проиграли...


(с) И.Врублевский

пару лет назад мы смотрели друг другу в глаза,
а теперь смотрим только в прошлое.
ты сидела в слезах, пока я давил по газам,
пряча чувства размером с горошину

глубоко-глубоко. горло сдавливал ком.
ждал тебя, как причала ждёт парусник.
я плевался стихом, поедая стекло,
пока ты целовалась на пару с ним.

он не любит твой смех. он совсем не из тех,
кто влюбляется в душу строптивую.
но ты видишь в нём свет. и спустя столько лет
рай покрыт паутиной да тиною.

твой придуманный рай. и кого ни карай,
понимаешь, что всё было попусту.
ты — священный Коран. он — крутая гора.
ваши чувства не стоят и опуса.

с первой встречной — в постель. выбирая из стерв,
он зачем-то увлёк в своё логово
ту, что лайкнул в инсте. не тебя. ты из тех,
кто смирилась, что Богу — лишь богово.

но ты плачешь о нём, распуская шиньон,
догоняясь бокалом игристого.
шепчешь: «он не моё...», но проклятый «Моёт»
отвечает тебе: «ты всё выстоишь!»

и ты веришь ему. он не враг и не друг.
он — всего лишь попытка не чувствовать.
ты играешь в игру «не проснуться к утру»,
но опять проиграла присутствию

бесконечных идей, с кем он спит или где.
ты почти подружилась с истерикой.
ты сидишь в темноте без надежды на день
под попсовые треки из телика.

я же был просто так. очевидно, простак,
заполнитель свободного времени.
и не друг, и не враг. я любил и не врал.
я повёлся на жалкое «верь в меня!»

пару лет назад мы смотрели друг другу в глаза,
а теперь смотрим «актуальные».
он тебе не писал. ты ждала. я искал.
трое в лодке — несчастны и ранены.

это жизни глава. кто за что воевал.
кто на что променял розги холода.
всё б случилось не так (вместо яда — нектар),
если б каждый работал с психологом.


(с) И.Врублевский